Зеленин Владимир Филиппович (28.04.1881 – 19.10.1961)
Владимир Филиппович Зеленин родился 28 июня 1881 года в с. Красное, Малоархангельского уезда, Орловской губернии.
Владимир Филиппович Зеленин был тринадцатым ребёнком в семье купца Филиппа Ивановича Зеленина.
Мальчишка рос егозистым. Как-то маленький Володя чуть не стал причиной гибели своего брата Николая. Дети весело играли на пригорке, да так бузили, что Володя не рассчитал силы и столкнул брата вниз. Счастливый случай помог избежать трагедии, но это происшествие не осталось безнаказанным: рассерженный отец жестоко высек младшего сына. Чтобы понимал, насколько хрупка жизнь и как легко её оборвать. Урок отца мальчик запомнил на всю жизнь.
Уже будучи именитым профессором, при званиях и регалиях, он всегда отличался по-особому бережным отношением к пациентам, точнее, к больным. Об этом он часто повторял своим ученикам: «Ваши истинные чувства и искреннее желание помочь больному прилипают к бумажкам, на которых выписаны ваши рецепты, и потенцируют действие предписанных средств».
Владимир учился с удовольствием. Как написано в его выпускном документе: «Отличался прилежанием, старанием, усердием, вниманием». При этом был открытым и любознательным ребёнком. Он любил музыку. В Орловском краеведческом музее на стенде, посвящённом знаменитому уроженцу этих мест – Зеленину, представлена уникальная фотография конца XIX века: гимназический музыкальный кружок. Во втором ряду третий справа – будущий известный врач со скрипкой в руках.
Нет даже сведений, что послужило основным стимулом к поступлению Владимира Филипповича в Военно-медицинскую академию: желание стать лекарем или возможность получать стипендию? Известным остался только один факт его биографии: участие второкурсника Зеленина в студенческих волнениях 1902 года у Казанского Собора в Петербурге, его дальнейшее заключение в знаменитые «Кресты» и громкое исключение из числа будущих военных медиков…
8 февраля 1899 года, накануне дня празднования основания Петербургского университета, он через министра народного просвещения Боголепова попросил студентов не распевать песни и не шуметь на Дворцовом мосту, чтобы не беспокоить приболевшую императрицу.
Уже на следующий день на многолюдных сходках в Университете студенты решили прибегнуть к небывалому прежде способу выражения протеста против полицейского беспредела: объявили... забастовку. Они требовали неприкосновенности личности, публикации всех касающихся их мер и отмены старого закона о призыве в армию исключённых студентов. На это ректор университета резонно ответил, что «райские птицы, которым даётся всё, что они просят, не обитают в нашем климате». Николай II также осудил молодежь, заявив, что они должны учиться, а не «демонстрировать».
Началась череда знаменитых студенческих выступлений. Постоянным местом их проведения выбрали площадь у Казанского собора. Бунтарь Зеленин был задержан по обвинению «к принадлежности к противоправительственным организациям» и арестован на три месяца. Из «Крестов» Владимир был освобождён уже в статусе отчисленного из Военно-медицинской академии. К счастью, в дореволюционной России репрессированные по политическим мотивам не лишались права на образование. Более того, Департамент полиции сам написал ходатайство о том, чтобы бывший студент Военно-медицинской академии смог заново начать обучение в Москве. И уже в сентябре этого же года Владимир Зеленин был зачислен на 2-й курс медицинского факультета Императорского Московского Университета.
Из стен Московского университета Владимир Зеленин вышел с красным дипломом лекаря и с обязанностью отслужить в армии в качестве военного врача. Остался должок за двухлетнее обучение с ежемесячной стипендией в Петербургской Военно-медицинской академии. Так молодой лекарь попал на службу в 1-ю Гренадёрскую артиллерийскую бригаду, которая летом дислоцировалась в Москве, а зимой – в Торжке.
В тряской бричке, сидя между людьми в бушлатах, он начал писать свою первую научную работу. Прямо на ходу. Тему предложил заведующий кафедрой фармакологии Московского Университета, профессор Станислав Иосифович Чирвинский. Как-то он протянул молодому Зеленину рекламный проспект новаторского медицинского прибора одной из западных фирм и произнёс: «Стоит попробовать». Мудрый Чирвинский раньше многих понял, что диагностика становится функциональной и деревянный стетоскоп должен потесниться.
…Владимир Филиппович Зеленин внимательно изучил информацию об электрокардиографе, который ему дал профессор Чирвинский. Он сразу же понял, что у этого прибора может быть большое будущее. В 1910 году в «Военно-медицинском журнале» младший полковой врач Зеленин опубликовал свою первую статью под названием «Электрокардиограмма» о значении метода электрокардиографии для физиологии, общей патологии, фармакологии и клиники.
В этой экспериментальной работе молодой учёный изучил влияние гликозидов (препараты наперстянки и строфантина) на сердечную мышцу, исследовал токсикологию этих препаратов и характер их воздействия на миокард. Именно на основании этих исследований Зеленин сделал вывод о природе электрических явлений в сердце и ввёл понятие об электрокардиограмме как о бикардиограмме — алгебраической сумме потенциалов левого и правого желудочков, что позволило определять главенствующую роль в механизме сокращения того или иного желудочка. Это введение получило широкую огласку и мировое признание, так как позволило понимать реальный механизм изменения ЭКГ при гипертрофии желудочков сердца, экстрасистолии и блокаде ножек пучка Гиса.
В этом же году уже доцент Зеленин выступил на III съезде российских терапевтов с двумя докладами: «Об электрической регистрации фаз сердечной деятельности» и «О диагностическом значении токов действия сердца». Скептически настроенным слушателям он смог наглядно показать, как желудочки сердца самостоятельно потенцируют электрическую энергию «аналогично двум гальваническим батареям, соединённым параллельно».
После защиты диссертации командирован Московским университетом в Германию «для усовершенствования по внутренней медицине», где в 1911 году в клинике А. Гофмана (Дюссельдорф) проводил исследования с одновременной регистрацией электрокардиограммы, фонокардиограммы и пульса сонной артерии для количественной оценки структуры сердечного цикла.
Теперь во всех своих статьях он мог указывать, что вышли они «Из факультетской терапевтической клиники Московского университета и Кардиологического института при собственном санатории». Так, с лёгкой руки Владимира Филипповича, в России впервые был использован термин «кардиология».
Большой резонанс вызвали и опубликованные в 1916 году «Клинические лекции». В них Владимир Филиппович также не ограничился «сердечными» проблемами, уделил внимание и таким разделам клиники, как патологии щитовидной железы, неврозы и нарушения равновесия в вегетативной нервной системе.
В 1918—1919 годах организовал Государственную высшую медицинскую школу (с 1921 года – Московский, а затем 3-й медицинский институт), которую возглавил. Поддерживал трёхступенчатый подход к обучению врачей: пропедевтика, факультетская и госпитальная клиники. Стал одним из первых внедрять кино в медицинское образование.
1925 – 1930 гг. — директор Института функциональной диагностики и экспериментальной терапии Государственной высшей школы города Москвы (Медико-биологический институт).
К этому периоду можно отнести уникальный случай прижизненной диагностики Зелениным с помощью ЭКГ кардиологического заболевания, которое даже сегодня врачи могут точно определить только по результатам эхокардиографии сердца: гумма в области правой стороны межжелудочковой перегородки. Один из его учеников, профессор Израиль Борисович Лихциер в своей статье описывает глубокое недоверие, которым встретили диагноз Зеленина его коллеги. «Такой диагноз в то время казался невозможным. Никто не верил. И в какой-то мере подтверждение его при аутопсии послужило популяризации метода электрокардиографии. Уже в то время ряд крупных зарубежных учёных интересовались работами В. Ф. Зеленина и признавали его заслуги в кардиологии».
В 1930 году, как оказалось, Соломон Григорьевич Левит имел свои виды на институт Зеленина. Новая должность позволила ему на самом «верху» доказать необходимость переориентирования тематики научных изысканий. И в скором времени Медико-биологический институт был переименован в Медико-генетический институт имени М. Горького. Левит занял кресло его директора, а Зеленин остался не у дел.
Многочисленные коллеги пытались выразить свое сочувствие, но Владимир Филиппович философски отвечал: «Я стараюсь не печалиться. Жаль только, в новом здании не пришлось поработать».
В 1934 году Зеленину была присвоена учёная степень доктора медицинских наук, а в1 935 году – учёное звание профессора.
В 1944 году он был утверждён действительным членом АМН СССР, в 1944 – 1945 гг. – главным терапевтом Наркомздрава СССР.
1944 – 1946 гг. – академик-секретарь Отделения клинической медицины и член Президиума АМН СССР;
1944 – 1947 гг. – директор Института терапии АМН СССР.
В 1947 году издал первое учебное пособие по терапии – «Учебник частной патологии и терапии внутренних болезней».
Последние 15 лет его жизни прошли в работе над руководством по болезням сердечно-сосудистой системы, в общении с любимыми книгами и друзьями, в кругу семьи. Заключительный научный труд В. Ф. Зеленина – «Болезни сердечно-сосудистой системы» (1956) – подвёл итоги развития отечественной кардиологии в первой половине XX века.
В течение всей жизни Зеленин уделял большое внимание психосоматическим аспектам болезней. Он часто писал о «неврозах сердца», «большом вегетативном кризе» и «вегетативных бурях». И для нормализации таких болезненных состояний предлагал различные лекарственные вариации препаратов валерианы, мяты перечной, боярышника, горицвета, ландыша майского и брома.
В 1952 году в маленьком поселке Калининской области младший сын профессора Александр Зеленин, тогда ещё студент 2-го Московского медицинского института, с удивлением услышал словосочетание «капли Зеленина». Врач-терапевт местной больницы назначил их своему пациенту. В ответ на свое недоумение Александр услышал, что это «очень эффективное и к тому же дешёвое средство», и, вернувшись в Москву, сразу же рассказал отцу про этот случай: «Он очень удивился моему рассказу, который его даже взволновал. Он сказал, что никаких специальных капель не создавал и не претендует на авторство». (Александр Зеленин, «Владимир Филиппович Зеленин. Время и судьба»). Но этот рецепт прочно вошел в обиход под именем профессора. Среди населения «капли Зеленина» популярны до сих пор.
В начале мая 1947 года Зеленина попросили быстро собраться для поездки в Киев. К кому – не сообщили. Уже по приезде выяснилось, что заболел первый секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Сергеевич Хрущёв. Он простудился во время первомайской демонстрации, простояв на трибуне несколько часов подряд на холодном ветру. Началось осложнение в виде крупозной пневмонии, развитие которой никак не удавалось остановить. Тогда было принято решение срочно вызвать на помощь украинским медикам столичную профессуру. Зеленин и его коллега терапевт Мирон Семенович Вовси признали состояние высокопоставленного пациента угрожающим и решили немедленно сменить терапию сульфаниламидными препаратами, назначенную киевскими коллегами, на недавно открытый пенициллин. Это было смелое решение.
Дело в том, что изобретение Флеминга недолюбливал сам Сталин. Советский Союз получал препарат по ленд-лизу из США, и подозрительный вождь предполагал, что лекарство может быть заражённым. Поэтому применение пенициллина для лечения, особенно высших чинов СССР, было возможно только с личного разрешения Сталина. Но получить его было практически нереально. В своей книге «Воспоминания» один из таких случаев описывает сам Никита Хрущёв. Тогда из-за запрета Сталина лечить пенициллином от гангрены погиб генерал Николай Ватутин. «Мотив выдвигался такой: пенициллин был не советским (у нас его не имелось), а американским, и Сталин считал, что пенициллин может оказаться заражённым.
Осенью 1851 года у Владимира Филипповича случился инфаркт, который потребовал длительной, до года, реабилитации, и академик полностью отстранился от работы заведующим своей родной кафедрой. За это время прошла череда кадровых перестановок. По разным формальным причинам ушли его верные соратники и бессменные коллеги. Профессор стал сомневаться в целесообразности выхода после излечения на свой пост.
В первых числах ноября 1952 года в дом Зелениных пришла тревожная весть. Были арестованы профессоры Виноградов и Вовси. Поговаривали о каком-то заговоре. Эти события окончательно утвердили Зеленина в мысли покинуть кафедру госпитальной терапии теперь уже 2-го Московского государственного медицинского института им. И. В. Сталина. Но этот шаг не помог Зеленину избежать участи своих коллег. 8 января 1953 года был санкционирован арест ещё слабого после недавно перенесённого инфаркта миокарда профессора Зеленина.
После смерти Сталина напряжение вокруг «Дела врачей» стало разряжаться. В середине марта, с запозданием, вышел февральский номер журнала «Терапевтический архив», в котором оказалась статья с классификациями стадий гипертонической болезни по Зеленину. А в конце марта неожиданно объявили большую амнистию для осуждённых по политическим статьям. Это были хорошие знаки. И действительно, 3 апреля 1953 года измождённого 71-летнего Зеленина доставили домой. Сопровождавший его человек в штатском официальным тоном сообщил, что «глубокоуважаемый профессор доставлен домой, полностью реабилитирован и обладает всеми гражданскими и прочими правами».
А уже на следующий день, ранним утром по радио передали текст правительственного сообщения о ликвидации «Дела врачей». Все медицинские работники, проходившие по этому делу, были реабилитированы и восстановлены в своих должностях. Все, кроме Зеленина...
С этого года основоположник метода электрокардиографии, блестящий клиницист, великолепный врач-кардиолог, академик АМН СССР и профессор кардиологии Владимир Филиппович Зеленин больше не занимал никаких должностей и ответственных постов. Прекратил он и консультировать больных, посчитав, что больше не имеет права лечить людей: «Я живу в отрыве от врачебного коллектива и, соответственно, от последних достижений медицины и не могу на себя брать ответственность за судьбы больных».
Вот такая его история. Кому-то интересная, кому-то нет. Но Зеленин искренне хотел, чтобы всё, что он совершил в этой жизни стало достоянием современных врачей: его книги, воспоминания о его учителях, о его пациентах и о его врачебной деятельности в целом. Он всегда старался быть честным по отношению к пациентам, очень любил своих учеников и очень многое для них сделал.
Похоронен на участке 7 А (5-й ряд) Новодевичьего кладбища г. Москвы, 1968 г., 19 октября.